Суббота, 05 октября 2024 г. 08:44:08
Регистрация
Войти как пользователь
Вы можете войти на сайт, если вы зарегистрированы на одном из этих сервисов:

Новости Колпино-СИТИ

Этим врачам и медсестрам мир аплодировал стоя

27.01.2020 10:58 824
Детская больница имени Раухфуса значилась в фашистском списке 955 ленинградских объектов, подлежащих уничтожению, под номером 90. И одна бомба все же попала туда – это был единственный раз за 900 дней блокады, когда детям дали обед с опозданием

Стелле Павловне Инденбом 82 года. Вся ее жизнь связана с Ленинградом, полжизни – с детской больницей имени Раухфуса, сейчас она называется Детским городским многопрофильным клиническим центром высоких медицинских технологий имени К. А. Раухфуса. Стелла Павловна отработала здесь врачом-анестезиологом 40 лет, а сейчас бережно собирает и хранит в больничном музее уникальные документы блокадной поры. «Объект № 90» спасал детей с первого до последнего дня блокады. 173 сотрудника больницы ушли на фронт, 69 медиков умерли от голода в первую блокадную зиму. В первую блокадную зиму летальность достигала 77 процентов. Но уже через год она опустилась до 14 процентов.

Ложечка варенья

Перед началом войны в больнице было 600 коек. Летом 1941-го 148 сотрудников стационара мобилизовали на фронт – для многих врачей, кстати, это была уже третья война. Других отправили сопровождать эвакуированных детей, многие сами ушли на фронт добровольцами. Детскую больницу превратили в детский военный госпиталь на 445 коек, из персонала остались всего с десяток врачей: четыре хирурга (одна из них – беременная, две – с маленькими детьми, и ровесник больницы Константин Аглинцев), ЛОР-врач, несколько педиатров, единственный в Ленинграде детский патологоанатом, медсестры. Главным врачом вместо мобилизованного на фронт Овсея Ашкенази стал Михаил Гиммельфарб.

«Сам доктор всегда был аккуратно одет, спокоен и доброжелателен. Он организовал при больнице небольшой стационар для коллег – там выхаживали самых тяжелых дистрофиков. Заставил сотрудников собирать хвойные иголки и готовить целебный отвар для пациентов и сотрудников. Десятки людей обязаны ему жизнью. До Победы доктор не дожил – умер от инфаркта в 1944 году», – показывает Стелла Павловна знаменитую фотографию красивого доктора в белом халате, сидящего у постели маленького Гены Микулинаса – того самого малыша с перевязанной головой, который потом стал детским образом Ленинградской блокады.

К началу зимы в детской больнице не было воды, отопления, света, не работала канализация. Воду начали таскать с Невы, для мытья детей стали растапливать первый снег. Сооружали буржуйки, но холодно было так, что замерзали чернила на столах. Детей для согревания укладывали на кроватки по несколько человек, самых маленьких – поперек коек.

Начались бомбежки. Каждую воздушную тревогу все сотрудники переносили детей в подвал, хватали на руки, сколько можно удержать. И так по 10-12 раз в сутки, ведь больница была объектом № 90, особо притягательным для фашистов. Потом переехали в подвалы, которые освещали светом коптилок. Чтобы дети не боялись, пытались их как-то развлекать, занимались с ними. Ни один маленький пациент больницы Раухфуса не погиб от бомбежек во время блокады.

Старейший хирург больницы Константин Аглинцев, «дядя Костя», осенью 1941 года собрал все семейные запасы, банки с вареньем и принес их в больницу, хотя дома у него была семья. Детям давали по ложечке варенья до тех пор, пока оно не кончилось. Сам хирург, «дядя Костя», умер от голода.

Фото: Пересъемка: Александр Глуз/ «Петербургский дневник»

«Только исполнение долга»

До ленинградской блокады история не знала аналогов тому жесточайшему испытанию голодом, который познали ленинградцы. Врачи видели: дети умирают от кишечной инфекции, но не могли понять ее причину, пациентам становилось все хуже. Единственный в Ленинграде детский патологоанатом – Лидия Михайловна Линдер – работала тоже в больнице Раухфуса. Она первой поняла, что проблема – не в инфекции, не в отравлении, а в дистрофии. Но это было доказать. Для этого ей пришлось предварительно отогревать трупы в том же помещении, где спала сама, затем делать вскрытие и фиксировать результаты наблюдений. Так было сделано одно из важнейших научных открытий. Врачи изменили тактику лечения, и дети стали выздоравливать. В 1942 году доктор Линдер написала в своем дневнике: «Мною ничего не было сделано экстраординарного, только скромное, посильное исполнение своего долга».

К этому времени в больнице осталось три хирурга, три женщины. Две оперировали в подвале, одна всегда дежурила в приемном покое, спали урывками. У хирурга Беллы Свержинской умирал от дистрофии 11-летний сын Кирилл. Мать привезла его на саночках в свою больницу, выходила. Мальчик остался при больнице, и пока мама оперировала в подвале при свете коптилок, гасил «зажигалки» на крыше, был посыльным там, куда не пролезть было взрослым. В 1943 году его, 12-летнего, наградили медалью «За оборону Ленинграда». А про его маму и двух ее коллег – Веру Соколовскую и Клавдию Гаврилину - знаменитый профессор Иустин Джанелидзе в 1946 году рассказал на съезде хирургов, и весь зал стоя аплодировал трем героическим женщинам-врачам.

Фото: Пересъемка: Александр Глуз/ «Петербургский дневник»

Всю блокаду в больнице работало ЛОР-отделение на 40 коек. Здесь доктор Мария Гольдберг спасала детей с отогенными осложнениями от бомбежек и ран и успевала вести научные наблюдения. Кстати, за блокаду педиатры Ленинграда опубликовали 125 уникальных научных статей.

Всю блокаду все три работающие детские больницы Ленинграда (Педиатрический институт, больница Раухфуса и больница Веры Слуцкой (ныне Марии Магдалины) лично пешком обходил главный педиатр города, выдающийся детский врач Александр Тур. Консультировал, помогал, поддерживал, лечил. Что бы ни происходило, как бы не бомбили, профессор ни разу не опоздал на обещанную консультацию к коллегам, а уже с мая 1942 года в городе возобновили заседания Педиатрического научного общества.

Педиатр Виктор Павлович Пивоваров первым в стране получил звание Заслуженного врача. Когда его пришли поздравлять, он лежал на полу и плакал – только что получил похоронку на сына.

Девочку ударили и отобрали карточки

В осажденном городе работала скорая помощь, подбирали умирающих от голода и раненых. Квартиры обходили комсомольские патрули, с тел умерших матерей – а они умирали первыми, отдавая свое паек детям - снимали полуживых малышей. Их всех встречали в приемном покое.

Так в больницу попала 12-летняя Тоня Громова – девочка, уже больная дистрофией, шла отоваривать карточки, ее ударили по голове, ограбили. Тоню спасли, через несколько лет она вернется в больницу Раухфуса – уже медсестрой.

Знаменитый Гена Микулинас попал в больницу из дома. Он спал с мамой на кровати, маму убило снарядом, он был тяжело ранен, его подобрал патруль. В больницу по своим делам приехали военные корреспонденты, и фотографа поразили глаза 5-летнего мальчика. Его фотография фотокорра Коновалов и рисунок студента Харшака с подписью «За что?» стали одним из документальных обвинений фашистам. Но самое главное – по этому фото в газете сына узнал отец и после войны нашел.

Еще один легендарный мальчик – Игорь Хицун. Из-за ранения ему ампутировали ногу, о мальчике узнали журналисты, написали заметку, по ней потом сделали листовки для наших бойцов. И эти самые бойцы оказались дома у Игоря перед оправкой на фронт – у Нарвских ворот проходила линия обороны, солдаты квартировали в уцелевших домах. Увидели малыша с ампутированной ногой, вспомнили листовку и у его кроватки пообещали маме Игоря отомстить. И сделали это.

Авторам: Все статьи, размещенные на нашем сайте, являются собственностью их уважаемых авторов. Если вы считаете, что мы нарушили ваше авторское право опубликовав статью или фото, или в случае наличия ошибки в указании истинного автора-правообладателя или гиперссылки на интернет-ресурс - напишите нам на электропочту [email protected] и недоразумение будет исправлено.

Расписание электричек Колпино

Лист новостей